Поиграем в прятки, детки:
жирафа спряталась за ветку —
это шутка, а взаправду —
затаилась за бананом
или может за столбом,
иль за пальмочкой молчком…

Интересно носорог
видит у жирафы бок?

Он стоит в недоуменьи:
кто там спрятался? Сомненье
так и светится в глазах:
с ним играют или как?..
«Может стоит мне напасть?
Врагу зубы посчитать ?
Ну а может это правда:
ствол немного шире справа…
Чем-то жёлтым он измазан,
белым словно исцарапан…»

Чуть дрожит жирафье ухо…
Неужели села муха…
Ой, щекочет и жужжит…
Носорог ещё стоит?..
Надоело мне играть
пора выйти и сказать:
«туки-туки носорог,
что стоишь разинув рот:
обманула я тебя —
всё, закончилась игра.

Любят дети ходить под зонтом
словно это их маленький дом,
а они просто прячутся в нём,
как волшебно бежать под дождём…

Всюду лужи, но сверху вода
не течёт по лицу, в рукава,
прихожу я с прогулки домой
под зонтом совершенно сухой.

Так чудесно бежать под зонтом
разноцветным, весёлым цветком,
жаль что дождик так скоро прошёл
и сложили мой маленький дом…

Травка зеленеет; солнышко блестит;
птичка за окошком песенки трещит;
почки набухают; листики растут;
первоцветы в скверах радостно цветут…

***

Пока писал четверостишье —
зазеленело в парке быстро:
светло-салатовый туман
покрыл все кроны; был он ждан,
предвестник нового сезона,
дождей и терпкого озона,
тепла, рассветов, долгих дней —
поёт нам в трелях соловей.

Каждый день смотрел в окошко —
не растаял ль снег немножко?…
И такое делал я
аж с начала февраля…

А сегодня — глядь в окошко…
Снег растаял — нет ни крошки,
даже куча у забора
превратилась в лужу споро.

И сирень, что у окошка,
за ночь вдруг раскрыла почки —
ветки тянутся ко мне:
дело двинулось к весне!..

Вновь пешеходный фронт весной открыт
с приходом самокатной бурной жизни,
и под колёсами асфальт уже горит
от скоростей и мыслей о травмизме.

От криков, жестов гневных, бранных слов,
лихих уносят седоков моторы —
тележки мчатся мимо без оков
из правил, логики и доброй воли…

Ликует, нами ж вскормленный, Телец
под стук сердец, испуганных смертельно,
к чиновникам, в бездонный их ларец,
потоком деньги льются безмятежно.

Да, фронт открыт. Без пуль, порой свистящих,
всех пешеходов кто-то разделил:
на тех кто ходит, и меж них катящих…

Найдётся ль тот, кто б всех объединил?..

«Ueber allen Gipfeln
Ist Ruh,
In allen Wipfeln
Spuerest du
Kaum einen Hauch;
Die Voeglein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch.»
Johann Wolfgang von Goethe, 1780

Горные вершины тыщу лет стоят;
горные вершины смотрят и молчат.
Сверху им виднее, по шкале времён
жизнь проходит быстро; каждый миг учтён.

Плачем иль смеёмся, горе иль беда;
в вечность попадают кровь или слеза;
чёрный или белый; каждый вздох иль крик —
всё в ней остаётся: правда или миф.

Собирает вечность Души в общий ком,
чтоб потом на землю пролились дождём;
чтоб потом вернулось всё, что забрала;
чтобы жизнь проснулась; чтобы боль прошла…

***

«Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.»
перевод Михаила Лермонтова, 1840 ноябрь

***
«Покоем объяты
Вершины вдали.
Простор необъятный
Для взора любви.
Дороги в дремоте,
Во сне тихий сад.
Лишь путь одинокий
Тревогой объят.»
перевод Ольги Шефовой, 2007

***
«Над всеми вершинами
покой.
Во всех верхушках (деревьев)
ощутишь ты
едва ли дуновение.
Птички смолкли в лесу.
Подожди только: скоро
Отдохнёшь ты тоже.»
Построчный перевод с Гёте

Как быстро, блять, проходит время
и утекает как песок
в часах пятиминутных не жалея
его трагический исход.

Всё меньше, меньше сверху чуда —
в воронку сыпется быстрей.
Внизу ж, всё выше, выше груда
прожитых праздно и полезно дней.

Чем меньше сверху, тем активней
уходят в щёлку временá,
а мы глядим, всегда наивно,
и верим в жизнь, что не прошла…

Шесть падежей встречаются в словах,
что выражают отношенье
к соседним, чтоб не вышел кавардак
в высказываньях мнений и суждений.

Любимый Именительный — о нас.
Не стоит в нём боятся эгоиста,
без главного лица — не сложится рассказ,
нельзя без имени поэту иль артисту.

Родительный — стремится почитать
своих родных, из самых близких.
Они отдали жизнь, смогли создать
ствол поколений из которого ты вышел.

Способен Дательный кому-то счастье дать,
быть может вопреки, иль по желанью.
Благодаря ему, урок судьбы познать,
и обрести блаженство в расставаньях.

Винительный — скребётся в глубине,
он, с совестью, наверно, дружен.
Огнём сомнений, что рождается в борьбе
с самим собой, освобожденью честно служит.

Творительный — куда же без него —
весь мир когда-то был им создан,
и изменяется, стремясь родить ещё
кого-нибудь, чтоб снова был свободным.

Предложный — думать будет обо всём,
ища достойное решенье,
а то что есть — использовать с умом,
и не наедятся на случай иль везенье.

Но к ним, добавил бы ещё
один падеж, мне кажется, упущен,
что применяем мы, когда нам хорошо;
к нему взываем, если трудный случай;
и молим, средь житейской суеты,
среди причин совсем не важных:
О боже! — , шепчем,
Господи!.. Спаси, —
в речах своих, порой, экстазных…

О, скромный Звательный,
в тебе немного слов,
порой бессвязных, и невнятных,
поют, звучат на много голосов,
как жизнь — простых, и часто, непонятных…

День дополнительный сегодня
добавил добрый календарь,
так не бывает ежегодно —
волшебный нынче наш февраль.

И непременно надо что-то
сегодня сделать иль сказать,
чтоб вспоминать когда охота.
На время прочно нанизать.

А чтобы не было печально
за прожитóй двадцать девятый день,
он должен быть нетривиальным,
как солнца луч,
иль семизвёздная сирень…

День дополнительный — на счастье,
принёс листок календаря.
Так постараемся ж окрасить
его в особые цвета…

День прошёл. Февральский хмурый.
На дорогах — гололёд.
Снег осел — сереет снулый.
Дождь ленивый — чуть идёт.

Из окна гляжу сквозь стекла —
перепачканы зимой.
Там вдали мелькают блёкло
фонари — спешат домой.

Две расплывчатые тени,
словно кляксы на холсте —
то ли быль, то ли виденья —
всё сегодня в полусне…