Сегодня ветрено. Морозно.
И столбик лéнится залезть:
― Давай приятель, хоть немного, ―
стараюсь изнутри его согреть.
Но тщетно. Замер. Минус двадцать.
Так холодит приятно лоб
Стекло вспотело.
Время одеваться.
Но я приклеился, примерз.
Внизу прохожие, как бисер
бредут гуськом по колее
и график строят по абсциссе:
к метро стремятся в забытье.
На лавки сядут, чтоб согреться
прижмутся и плечо к плечу,
как птицы на одном насесте:
«хоть три прогона», но посплю …
«Так думал молодой повеса»,
летя в метро – на север путь,
мечтая поскорей согреться ―
в родном КБ чайку глотнуть.
***
Соснуть пред кульманом «встоячку»,
держа покрепче карандаш,
иль за столом, листая папку:
глубокомысленный муляж …
Меня не тронет Зелецова
и Боровова промолчит,
Чичагова сама готова:
без дела месяц уж стоит.
Федянин, разве что суровый,
склонившись низко над столом …
Ба, тоже спит! Кулак здоровый
затих внутри – под чертежом…
В углу лишь Бердников шумливый,
о чём-то с Рудманом гундят —
знать обсуждают перспективы
3КСР, четыре, пять …
Пора очнуться. На заводе
с утра случился инцидент:
зуб грейфера сломался вроде
и в обтюраторе застрял фрагмент …
Конечно справятся и сами,
всё разберут – и вновь на стенд,
но надо б посмотреть глазами …
Заснул взаправду,
боже, полубред…
Добавить комментарий