Стихотворения, Проза, Цитаты, Афоризмы, Памятные даты

Глава XXI

«В Багдаде все спокойно»

 

Ни разгуляться, ни даже похмелиться толком, мужики не успели. Рабочий день входил в свои права. Не весть, откуда взявшийся в незапертую дверь ввалился участковый инспектор Самарин Владимир Егорович, с порога загубив всем настроение:

— Все, мужики, хватит гулять. У нас два трупа.

— Умеете же вы участковые настроение испортить, — ставя на стол, не отпитый стакан, и, вставая, посетовал Барабанов.

— А, я то что? Это ребятишки в подвале нашли.

— Вот так вы и работаете: то ребятишки, то старушки, а то и вовсе кошки, — выдал не понятую Самариным фразу Женька и подмигнул Василию. Однако остальные хорошо его понявшие  рассмеялись, и стали выходить из-за стола.

— Показывай свои находки, — разочарованно окинув взглядом стол, сказал участковому зам. по розыску. – А ты хромоногий, смотри! – Погрозил Потемкину Барабанов. – Нажрешься до нашего возвращения, обратно на дерево загоню.

Не став вызывать машину, милиционеры пошли гуськом за участковым. Колонну замыкал Рафик. Со стороны складывалось впечатление, что два милиционера (Рафик и Самарин были в форме) ведут задержанных, среди которых своей фигурой выделялся Колюшка. Какие-то старушки вылезшие, погреться в утреннем солнышке до наступления жары, заметив эту процессию, оживились:

— Смотри, Кузминишна. Участховый-то наш ни как бандитов поймал. Вон с каким-то еще милиционером ведут окаянных.

— Иде, иде?

— Да обернись ты. Вон они идут.

— Вижу, вижу. А, чевой-то они в ту сторону их ведут? Участок вон иде.

— А, я почем знаю. Куда надо туда и ведут. Чего же милиция не знает, по-твоему, куды бандитов вести надо. Можеть сразу в тюрьму их проклятых.

— А, чего же это пешком их, а не на машине? – продолжала сомневаться вторая старушка.

— Да, прямо конечно, воров всяких на машине возить. Не баре пожалуй, пешком пройдутся.

— Так ведь и милиционеры тоже пешком тогда, — не унималась вторая.

— Так нечего не поделаешь, работа у них такая. Помнишь? Как это у них песня-то:

— «Наша служба и опасна и трудна» Во, вишь, как «и трудна» А, ты, сумлеваешься, — подытожила первая.

— Да я что? Я ничего. Конечно, — наконец согласилась вторая.

* * *

Когда спустились в подвал, Самарин включил карманный фонарик. Тот мигнул и погас. Он еще некоторое время безуспешно им щелкал. Наступившую тишину прервал Барабанов:

— И что? Фонаря конечно больше ни у кого нет?

На его вопрос откликнулся Строгинов:

— Может нам еще планшет с картой местности носить?

— А, ты не язви. А планшет это правильно. Там и бумага и карандаши и линейка…

— Особенно компас. Когда выпьешь, что бы по пути домой с дороги не сбиться.

Их беззлобная перебранка была прервана зажженной спичкой, поднятой Игоревым высоко над головой.

В колышущемся пламени стали видны два тела лежащих в разных концах не большого подтопленного помещения. У одного из лежащих из глазниц торчали  карандаши. Игорев от неожиданности ойкнул негромко и выронил еще горящую спичку.

— Ты чего? – спросил в наступившей темноте Николай Васильевич.

— Обжегся, — легко нашелся Сергей.

— Аккуратнее надо. А, если тут краска или хуже того бензин – выскочить не успеем. Подожди, я сам.

С зажженной спичкой Строгинов склонился над ближайшим телом в белом халате.

— Доктор какой-то… Да это ни как Шансов, — всмотрелся Коля в лицо.

Выпрямившись, шагнул ко второму.

— А, это… — «Гуреев», чуть не сказал Николай Васильевич, но вовремя осекся.

Чиркнув новой спичкой, склонился над вторым.

— Ну, вот, кажется и все, — задумчиво произнес он, из-за карандашей не сразу опознав Сергунько.

Подошедший Евгений Павлович посветил себе и, узнав Серого, с облегчением произнес:

— Ого! Кто же это его так ловко?

— Собаке собачья смерть, — философски изрек Николай Васильевич и пошел на выход.

Поднявшись на свет, все кроме Рафика молча закурили. Сержант достал из кармана, что-то завернутое в фольгу и, отломив небольшой кусочек, стал сосредоточенно жевать. Ребята еще не успели затушить папиросы, а глаза Рафика уже подернулись пеленой, а лицо приобрело блаженно равнодушное выражение.

— Самарин, доложи дежурному. Пусть вызывает группу с Петровки и собаку. Может след возьмет, — распорядился Строгинов.

— Да когда они брали-то? – равнодушно спросил Барабанов и, не дожидаясь ответа, добавил: — А впрочем, правильно, пусть работают, зря их что ли кормят.

— Дождемся группу, и больше сегодня ничего делать не будем, — сказал Николай Васильевич.

— Да уж, какая к черту работа, — согласился Женька и передернулся, вспомнив, что стало причиной смерти Серого.

Приехавшая через час оперативная группа с Петровки, поздоровавшись с местными сотрудниками, без лишних разговоров принялась за осмотр места происшествия. Участковый пошел в подъезд за понятыми. Собака, сделав два круга по двору, уверенно потащила за собой кинолога. Оставив на месте Рафика, Барабанов, Строгинов и Игорев поспешили за собаководом. Овчарка резво довела их до дома, где проживал Гуреев, и остановилась около подъезда.

— Все, дальше не пойдет, — определил кинолог.

— Дальше и не надо, — согласился Строгинов и открыл подъездную дверь.

Остановившись у двери на последнем этаже, офицеры долго жали на звонок. В квартире была тишина. Вернувшись к подвалу, по рации Самарина выяснили, что взводный с утра был на разводе и в настоящее время проверяет посты.

— Ну, и, слава Богу, — подвел итог разговору с дежурным Николай Васильевич.

— Ты это к чему? — спросил Евгений Павлович.

— Так Гурев, как и ты, капитан, — пояснил Строгинов, кивнув на носилки с телом Сергунько, которые в этот момент загружали в машину.

Оперативная группа, сложив свои чемоданы, попрощалась. Старший на последок напомнил Барабанову, что бы прислали рапорта. Тот кивнул. Было понятно, что дело по беглому убийце и милиционеру Петровка заберет себе. Проводив, милицейский «Рафик» и «Перевозку», ребята не спеша, потянулись к дому Потемкина —  для одного дня рабочих впечатлений было достаточно.

* * *

Уже в подъезде милиционеры почувствовали запах  жареного мяса. Потемкина суетилась возле плиты. Муж, сидя на стуле за ее спиной, и положив на другой  перебинтованную ногу, отдавал распоряжения. Завидев такую картину, Барабанов сказал:

— Во, Граф, дает! Не успел, с дерева свалится, уже командует.

— Хорошо не сломал. Доктор сказал через неделю пройдет, — заступилась за супруга Валентина.

— Раз так наливайте, — скомандовал зам. по розыску и, подав Игореву бутылку, добавил: — Всем кроме Васьки.

— Это почему это?! – возмущенно спросил Василий Николаевич.

— Мы сейчас напьемся, а, ты, будешь работать, — пояснил Барабанов.

— Так, я на больничном.

— И что теперь неделю будешь водку жрать? – спросил Барабнов и пристально посмотрел на подчиненного.

Тот отвернулся, обиженно засопев.

— Да, черт с тобой, пей, — сменил гнев на милость руководитель.

Потемкин, улыбнувшись, потянулся за рюмкой.

Евгений Павлович, увидев его улыбку, добавил:

— Если жена разрешит.

Василий застыл с протянутой рукой.

— Да, пусть пьет, что уж теперь, — смилостивилась супруга.

— Предлагаю, выпить за лучшего опера нашего отделения, а может и города. – Барабанов поднялся со стула. – За тебя, Строгинов.

— А, я что? Я тут не причем. Это не я, — поняв на что, намекает начальник, стал отнекиваться старший оперуполномоченный.

Пропустив Колины слова мимо ушей, Женька продолжил:

— Ты Игорев, мотай на ус, пока Николай Васильевич на пенсию не ушел. Лучше его, тебя никто не научит. Даже я. Это тебе не конспекты в Вышке писать. Это оперативная работа, ее понимать надо. Ну, давайте.

Руки с рюмками  потянулись к майору.

— За тебя Василич!

— Будь здоров.

— Молодец Строгинов.

— Мировой ты мужик и опер от бога, — произнес самую длинную здравицу Потемкин.

Колюшка не в силах скрыть удовольствие и смущение одновременно, залпом выпил и поперхнулся. Все дружно начали колошматить его по спине.

— Тихо, вы — черти, хватит,  горб набьете, — отмахнулся майор от коллег, вкладывавших в шлепки по спине свое уважение к нему. И то ли, в самом деле, только вспомнив, то ли что бы утихомирить их, сказал:

— Слушай, Жень, а у нас ведь задержанный со вчерашнего дня в камере.

— Это с наганом, который?

— Ну.

— Ничего завтра сделаете, еще ж два дня.

— А, как Огольцова сегодня опять придет.

— Да и черт с ней. Мы сегодня, аж девятнадцать краж раскрыли. Это когда такое было? Потемкин ты теперь кота этого до конца дней должен только красной рыбой кормить.

— А, ворону? – спросил Рафик.

— Какую ворону? – не понял Барабанов.

— Ну, как же? Это ведь в гнезде цепочки с сережками были.

— Василий, ты теперь будешь заведующим зоопарком, — сказал Самарин.

Ребята засмеялись.

— А, хорошо сидим, мужики, — сказал Колюшка, глядя, как Игорев наполняет рюмки.

— Как работаем, так и отдыхаем, — сказал Евгений Павлович,  и, хлопнув Сергея по плечу, добавил: — Учись студент.

От толчка Игорев пролил водку на стол. Валентина, подскочив со своего места, стала промокать полотенцем.

Не смотря, на то, что Васькина жена наготовила человек на десять, а водки выставила и того больше, разошлись мужики только после того, как на столе ничего не осталось. Василий мирно похрапывал на диване, а опера еще долго в дверях прощались с хозяйкой и настырно лобызали ее в благодарность за устроенный праздник, чему, впрочем, она вовсе и не противилась.

 Выйдя во двор, ребята сгрудились около стены дома, громко уговаривая друг друга, не шуметь, дабы не привлечь внимания  милиции. Было еще светло и, расходится, совершенно не хотелось. Все же вскоре, видимо по звонку кого-то из жильцов, во двор въехал милицейский УАЗик. Опознав своих, милиционеры попрятали дубинки и, усадив Женьку с Рафиком в машину, повезли по домам. А остальные, категорически отказавшись, ехать, пошли на опорный пункт к участковому. Игорев с Самариным, повиснув с двух сторон на Строгинове, не твердым шагом двинулись к намеченной цели. Проделав примерно половину пути, Николай Васильевич понял, что эту говорливую «поклажу» ему не дотащить, и решил, сократить дорогу – ближайшей остановкой было их отделение милиции. Когда, до конторы оставалось менее ста метров, отпал Игорев. Бросив, оценивающий взгляд на повисшего на дереве у края тротуара Сергее, и решив, что проще вернуться еще раз, Колюшка решительно подхватил Самарина и направился к черному ходу. Проходивший мимо мальчик лет восьми, обратил внимание на то, что большой дяденька, втаскивая на ступеньки практически бесчувственное тело человека в милицейской форме, подбросил его, пытаясь, перехватить поудобнее. При этом на ступени упал предмет, даже для его – мальчика возраста ассоциируемый с оружием. Гонимый единственным желанием помочь незнакомым мужчинам, тем более что один из них был в милицейской форме, ребенок крикнул: «Дяденьки, Вы пистолет уронили!» —  На что больший во всех отношениях мужчина, открыв дверь, махнул небрежно через плечо другой рукой,  и произнес: «Возьми себе» При этом второй мужчина, в милицейской форме, освобожденный из объятий сопровождающего упал в открывшийся дверной проем, не издав при этом не единого звука.

Славка, осуществлявший в это время обязанности дежурного по отделению милиции, изнемогал от жары. Вытерев в очередной раз со лба пот, заливавший глаза, он увидел направленный из-за стойки прямо ему в лоб ствол. Уже уходящее сознание в рабочее состояние вернул детский голосок: «Это ваши дяденьки потеряли» – И вместо выстрела пистолет лег на стойку, после чего детские шаги удалились в сторону входной двери.                Смахнув со лба пот, в этот раз уже выступивший не от жары и вчерашнего пива, Славка взял в руки пистолет. Немного подумав, и вспомнив, что сказал ребенок, дежурный вынул Список закрепления оружия и по номеру выяснил, что пистолет принадлежит старшему оперуполномоченному Строгинову Николаю Васильевичу. Убедившись, что обойма полна, он немного успокоился. От принятия окончательного решения  в связи с неожиданным обнаружением пистолета, его отвлекло появление в дежурке самого  майора Строгинова, державшего через плечо сложенного по полам участкового Самарина.

— Ты Игорева не видел?

— Нет. А вы откуда?

— От туда, — совершенно осознанно ответил старший оперуполномоченный и, придерживая свою поклажу, вышел из дежурки.

Увидев Сергея, открывающего дверь кабинета, Колюшка через плечо со старшим лейтенантом направился к нему, впрочем, он туда и собирался. Проследив движение майора до двери кабинета и пробормотав: «Во, опера дают»  Славка вернулся на место, спрятав пистолет в ящик стола. Хлопнула закрываемая лейтенантом за майором дверь, и в канторе снова наступила тишина, вызвавшая у Славки сложные ассоциации между работой и детскими сказками,  откуда-то из  подсознания выплыли слова: «В Багдаде все спокойно» Медленно, но верно сумерки с улицы заползли в отделение, и дежурный включил свет.

 

* * *

вверх, к началу, оглавлению

>> Глава XXII. Дети